Парни покрепче уперлись в землю, принимая удар. Я выставил копье, и подпер древко ногой, упираясь плечом в щит. Прямо на меня неслась лохматая хазарская лошадка. Она даже и не подумала притормозить, и со всего маху наскочила на острие. Страшно подумать если бы она прошла рядом с ним, точно затоптала бы. Но, и так было не лучше, копье не выдержало удара, и сломалось, а через мою голову перелетел новоявленный Икар. Правда следить за его полетом я не стал, все равно далеко не улетит, а мне тут пытается отрубить голову очередной герой. Не скажу, чтобы ему это удавалось, пока он просто пластал своей сабелькой по моему щиту. К моему сожалению и сам я не мог его достать. Потому как копье сломалось, а меч я достать не успел. Пришлось просто прикрываться щитом и ждать подходящий момент.
– Сейчас уберу. – Пропыхтел мне прямо в ухо Жила. – Все готов, давай местами меняться.
И не спрашивая моего согласия, задвинул меня к себе за спину. Оказавшись во втором ряду, я спокойно огляделся. Вроде нормально. Наше каре слегка прогнулось, но удар выдержало, и теперь просто перемалывает мечущихся перед строем хазар. Сила конницы в движении, а в такой свалке толку от коня не много. Что мне сейчас и показывал Жила, лихо размахивающий своим шестопером. Эта железяка с одинаковой легкостью крушила, как лошадиные, так и человеческие черепа. Страшное оружие в умелых руках. Да, оно не колет и не рубит, но от него не спасет ни один доспех. Толку от доспеха, если внутренности всмятку.
– Фу, кажись, отмахались. – Рядом со мной стоял Вадим. – Только жаль, что ненадолго.
– Что, ненадолго?
– Отмахались ненадолго. Очнись сотник. Возьми себя в руки, сейчас самый тяжелый отрезок пути будет. Неужто не видишь?
– Да что я увидеть должен? – Все еще не понимая, о чем он говорит, спросил я Вадима.
– Глаза протри, вон видишь, лес уже виден. И водой пахнет, река близко. Нам за реку перейти, и все. Мы уже на своей земле, а там, в приграничной крепости укроемся. Хотя думаю, они так далеко не полезут. При условии, что мы все еще живы будем. А ведь и правда, рекой пахнет, и на горизонте полоса леса видна. Как же я сам этого раньше не узрел. Да-а, видать совсем выдохся. А ведь сейчас самое трудное и начнется. Сейчас они за нас по настоящему возьмутся, простыми наскоками не отделаемся. А еще переправа впереди.
– Что делать будем воевода?
– Как что? Пробиваться. Вот отдохнем, пяток минут и последний рывок. Если что, ты людей поведешь.
– Чего это я?
– Так больше некому. В живых из сотников только ты и остался.
– Как я? А Ослябя?
– Конем придавило.
– Как конем придавило?
– Как- как, молча. Да очнись, наконец. Возьми себя в руки.
– На – ко Арт, хлебни. – Протянул мне бурдюк Спирк.
Я покорно взял в руки бурдюк и глотнул. Фу, гадость, никогда не любил кумыс. И что только эти кочевники в нем нашли. Однако пить не перестал. С жаждой не поспоришь.
– Э-э, ты сильно-то не налегай, – отнял у меня бурдюк Спирк, – окосеешь еще с голодухи.
– На вот, пожуй. – Протянул мне кусок мяса Жила. Ребята уже успели прошерстить сумы Хазар. А моя личная нянька, Жила, как всегда позаботился и обо мне. Я его выкупил из рабства в Трапезунде. До сих пор не знаю почему. Доходной, на спине места живого не было. А цену за него завалили, будь здоров. Быть может, поэтому и выкупил. Что то в нем от зверя было пойманного, но не сломленного. Я ему тогда волю дал, да денег на дорогу. А он по-другому решил, с нами пошел. Да еще в голову себе вбил, что меня оберегать должен. С тех пор все время рядом. Ни на шаг не отходит. Да и что тут говорить, я сам к нему привык, почитай как братья стали. В бою он всегда мне спину прикрывает. А я, если честно, за него кому хошь глотку перегрызу. Потому как ближе и родней кроме него, у меня никого нет. Да и были ли, я не знаю. Свой жизненный путь я помню с того момента, как пришел к Вадиму наниматься в дружину. У меня тогда кроме лаптей, штанов, штопаной рубахи, да видавшего виды покрытого ржавчиной меча ничего не было. Да и мечом то тем, я пользоваться толком не умел. Вот и вся моя биография. Вся жизнь уместилась в три года похода с его битвами и лишениями. Так что дружина и есть моя семья.
– Ну, ты как, оклемался немного? – положил мне руку на плечо Вадим.
– Да нормально все. – Я попытался добавить бодрости в голос. – И не такое переживали. Правда, братия? Намылим шеи этим кривоногим?
– Слышь, кончай горлопанить. – Прервал меня Спирк, чего зря в воздух кричать, и так все понятно. Либо к предкам, либо поживем, если выстоим. Выбор небольшой, впрочем, как и всегда.
Ну, вот и закончилась моя агитация, толком не успев начаться. Я повернулся к Вадиму и кивнул на Спирка головой.
– Вадим, а чего ты меня сотником назначил? Спирк намного лучше, да и опытней.
– А вот потому назначил, что Спирк во время гулянки вместе со всеми погулял бы. И некому было бы сейчас наш тыл прикрывать.
– Это верно, – согласился Спирк, – уж как я негодовал, когда ты гулянку дармовую запретил, и всех в броню загнал. Аж пена из ушей лилася. Столько во мне желчи набралося. Так что паря, Вадим все верно решил. Махать мечом это одно, а вот жизнь своим людям сберечь, то совсем другое. У меня даже мысли не закралося, что такую подлянку нам кинут. А ты словно наперед все знал.
– Да ладно тебе, наперед. Просто было уже такое, аль запамятовал? – спросил я Спирка.
– Да уж, такое рази, забудешь. – Ответил Спирк, и отвел глаза. Видно он то, как раз и забыл.
– Вот и я не забыл. – Как бы поверив Спирку, сказал я.
– Чем жизни всем здесь стоящим сберег. Уж мне так точно. Не подоспей вы тогда, клевал бы сейчас ворон мои бренные останки. И поделом бы мне было. Ведь я разрешил, да и сам пил. Какой я воевода после этого. Если одни и те же ошибки совершаю.
Было дело, один азиатский князек, вместо того, чтобы честь по чести расплатиться, решил сэкономить, да и наше золотишко себе в руки прибрать. Пир закатил нехилый, а сам тем временем воинов своих подтянул, хитрован гребанный. Конечно мы им наваляли, и города его опустошили, да только и сами многих добрых воинов лишились. Вот такая петрушка.
– Слышь, мужики, может, хватит самокритики. Потом, когда выживем, сыпьте себе пепел на голову сколько душе угодно. А сейчас надо просто выбираться. – Бесцеремонно прервал нас Жила, распихивая по многочисленным кармашкам метательные ножи. Нужно сказать, швыряется он ими очень здорово.
– А и верно, пора уж. – Согласился Вадим. – Ну что, все как раньше. Ты Арт. Тыл бережешь, Торир впереди. Все, выступаем через пять минут.
Переход до реки превратился в одну сплошную драку. Хазары не считались с потерями. До сего дня, я не видел большего безумия. Не считаясь с собственной жизнью, они перли на пролом, пытаясь просто задавить нас массой. Напрочь забыв об инстинкте самосохранения. И это приносило свои плоды. С каждым шагом нас становилось все меньше. Я сам уже не соображал, что делаю. Я колол, рубил, брыкался ногами. Глаза застилала кровавая пелена, и не было видно этому ужасу конца. Но вот меня накрыло. Такое и раньше случалось, даже довольно часто. На краткий миг, тело как будто окатили ключевой водой, и всю усталость, как рукой сняло. Я снова почувствовал себя полным сил, кровавая пелена спала, дыхание восстановилось, руки и ноги налились силой. Играючи, словно не прилагая особых усилий, я перерубил ближайшего хазарина надвое. Саданул кулаком по конской морде, и бедная лошадка завалилась, подминая под себя седока. Сила так и бурлила во мне, стараясь вырваться наружу. А я ее и не сдерживал. За считанные секунды я разметал хазар, что были рядом, и огляделся. Ешкин-перекошкин, оказывается, мы уперлись в берег. Дошли, значит. Теперь бы еще на тот берег перебраться. Словно от надоедливой мухи я отмахнулся от летевшей в меня стрелы. Щит я где то во время этого безумия потерял, а может он просто развалился, не помню. Подняв валяющуюся под ногами саблю, я метнул ее в обидчика. К моему удивлению попал, да так что тот рухнул вместе с лошадью.
– Ни хрена в тебе силенок осталось, – изумленно прошептал стоявший рядом Жила. Он весь с ног до головы был заляпан кровью.
– Ты как, живой? – Глупый вопрос, но в голову больше ничего не пришло.
– Да вроде целый пока. – Неуверенно ответил Жила.
– Тогда пошли.
Я словно торнадо, прошел вдоль нашего строя, разбрасывая в стороны ошеломленных хазар. Мой напор оказался настолько силен, что между нами появилось пространство, пусть небольшое, всего метров десять, но хазары боялись переступить эту незримую черту. И на какое то время мы получили передышку. Хрупкое, краткое, перемирие перед финальным актом, которое может разрушить случайно упавшая пылинка.
– Может пока они думают, в реку сиганем, дадут боги кто-нибудь да выживет, – почему то шепотом сказал подошедший Вадим.
